Загадка белого «Мерседеса» [Сборник] - Росс Барнаби

Прачечная, где стояла гордость Лотты, суперавтоматическая стиральная машина, представляла собой неказистую, темную комнатушку без окон, но если держать дверь открытой в сушилку и чулан, света было вполне достаточно. Однако сегодня окна были почти занесены снегом. Лотта включила освещение, зажгла газовый водогрей и быстро положила белье в машину.

Пока машина работала, Лотта пошла в сушилку и вытерла пластиковые шнуры, чтобы они не запачкали белье, когда она его повесит. Лотта всегда радовалась, что сам процесс стирки продолжался только полчаса, но сегодня ей казалось, что время тянется невыносимо медленно. Она поймала себя на том, что прислушивается к подозрительным звукам, но из-за шума машины она, конечно, ничего не могла услышать. Странное предчувствие беды вновь овладело ею. Больше всего сейчас ей хотелось закрыться на ключ в собственной комнате. Подвал, который никогда не был уютным, теперь внушал ей страх. Хотя стирка еще далеко не была закончена, Лотта выключила на несколько минут машину и быстро вынула белье, чтобы сразу же повесить его сушить. Наступившая тишина показалась ей более страшной и зловещей нежели шум от машины. Лотта с лихорадочной поспешностью развешивала белье. Она напряженно вслушивалась в эту зловещую тишину и вдруг резко остановилась. Она услышала тихий звенящий звук, доносящийся из прачечной.

Ошибиться было невозможно. В подвале кто-то был. Лотта с молниеносной быстротой обвела взглядом пол в поисках оружия защиты. Вдруг она заметила обломок швабры, который милостью судьбы оказался на полу сушилки. Минуту Лотта стояла неподвижно. Она хотела предоставить врагу, кем бы он ни был, сделать первый и решающий шаг. Она стояла, прижавшись спиной к стене с жалким подобием оружия в руке, и чувствовала себя в относительной безопасности. Секунды тянулись медленно, но Лотта еще раз поблагодарила судьбу, что осталась в сушилке. Сугробы перед окнами, разумеется, почти не пропускали света, но сумрак был ей на пользу. Там, где она стояла, ее трудно было заметить, а она могла разглядеть того, кто войдет в помещение. От страха привлечь к себе внимание Лотта едва смела дышать. Она посмотрела на дверь, ведущую в чулан и на лестницу, но дверь, как обычно, была надежно заперта снаружи, и Лотта могла выбраться отсюда, только набравшись мужества и пройдя через прачечную.

Вдруг в мертвой тишине послышался странный свистящий звук, и затем дверь между прачечной и чуланом осторожно закрылась. Лотта прислушалась. Она решительно ничего не понимала. Если кто-то спустился сюда, чтобы причинить ей зло, было очень странно, что он исчез, ничего не сделав, а если кто-то из друзей пришел помочь ей стирать, почему он не окликнул? Шипящий звук усиливался и внезапно Лотта поняла, какую смерть выбрал для нее убийца. В маленькой комнате растекался тошнотворный запах газа. Следовало немедленно пойти и закрыть газовый кран. Лотта понимала, что убийца сам не намерен отравиться газом и уже успел скрыться. Однако здесь была какая-то неувязка. Ведь убийца должен догадаться, что рано или поздно она пойдет и выключит газ? Лотта подождала еще секунду, затем, набравшись мужества, пробралась по стенке в маленькое темное помещение.

После каждого шага она останавливалась и прислушивалась. Жалкий обломок швабры, казалось, был ее последней соломинкой. Лотта до боли сжимала его в руке. Медленно и бесшумно она прокралась в прачечную. Постепенно ее глаза привыкли к темноте. Лотта смогла убедиться, что в прачечной никого нет. Решительными шагами Лотта подошла к газовому водогрею — выключить газ. Она плохо видела в темноте, но точно знала, где находится кран, и ее проворные пальцы быстро нащупали это место. И только теперь она поняла, что убийца был хитрее, чем она думала. Кран на старом аппарате был просто-напросто отвинчен и перекрыть газ было совершенно невозможно.

Она подбежала к двери, которая вела в чулан на лестницу и к спасительному главному газовому крану, однако убийца предусмотрительно закрыл дверь на засов снаружи, так что ничего нельзя было сделать. В сушилке есть окна, и их, несмотря на сугробы, можно открыть. Лотта бросилась в сушилку, но невидимая рука медленно закрыла перед нею двери; задвижка с внешней стороны защелкнулась.

В тишине и темноте подвала прозвучал крик. От ужаса Лотта не поняла, что это кричала она сама. Крик оборвался в кашле. Рассудок Лотты стал холодным и ясным от бессильной ярости. Значит, ей суждено быть убитой в собственном подвале собственными друзьями. Но она не собиралась укорачивать свою жизнь, расходуя последний кислород на бесполезные крики о помощи. Если ей суждено умереть, она сделает все, чтобы отсрочить смерть. Никто во всем доме не сможет услышать ее крик, так что лучше использовать силы на то, чтобы выбраться отсюда. Она заметила, что все еще сжимает в руке палку от швабры, и изо всех сил принялась колотить ею в дверь, чтобы пробить дырку в крепких досках. Но двери в доме Лотты были старыми и основательными. Там не было тонких фанерных филенок, которые можно было бы пробить палкой. Лотта прекратила бесполезные попытки и легла на пол так, чтобы ее нос и рот находились против узкой щели между полом и дверью.

Она знала, что рано или поздно ее хватятся. Вопрос заключался только в том, успеет ли помощь прийти вовремя. Лотта заметила, что начинает слабеть. Ею овладела блаженная сонливость, и больше всего на свете ей захотелось лечь на спину и заснуть. В сущности, ей было очень хорошо, следует только о чем-то вспомнить. Что-то связанное с лестницей и осенью; это очень важно вспомнить. Воспоминание пряталось где-то в глубине ее мозга, но его трудно вытащить наружу. Зачем думать о чем-то серьезном, когда погружаешься в такой приятный сон? Глаза Лотты закрылись, тело обмякло, и она откатилась от спасительной щели. Теперь в темном подвале слышались только шипение газа и тяжелое дыхание, которое становилось все слабее и слабее.

Примерно в четыре часа гости Лотты снова собрались в гостиной. Бент и Енс уселись за шахматы, Ютта и Петер болтали, а Георг расположился в самом удобном кресле перед камином, лениво наблюдая за языками пламени.

Впрочем, вскоре Георг заявил, что не позволит лишить себя дневного чая, даже если хозяйка дома собирается спать целый день, и, бросив на ходу: «Кто хочет мне помочь?» — отправился на кухню в сопровождении Петера и Ютты. Через несколько минут они вернулись обратно, нагруженные чашками, тарелками и печеньем, и Бент, на секунду оторвавшись от шахматной доски, заметил: не может быть, чтобы Лотта спала, он слышал, как она тихо спустилась по лестнице, когда все отдыхали.

— Значит, она в прачечной, — воскликнул Георг, и Ютта заявила, что пойдет вниз и поможет Лотте закончить стирку.

— Она ушла уже давно и должна сейчас вернуться. Ведь современная стиральная машина стирает только полчаса, — вставил Енс и передвинул шахматную фигуру.

Бент, опасавшийся поражения в этой интересной партии, сделал несколько ходов, потом заметил:

— Тогда она должна была вернуться давным-давно. С тех пор, как она спустилась вниз, прошла целая вечность.

Наступила пауза. И вдруг замечание Бента дошло до сознания присутствующих. Дальнейшие события разворачивались молниеносно. Георг и Петер уставились друг на друга. Ютта пробормотала:

— Только бы ничего не случилось, — и все бросились по длинным коридорам вниз, в подвал.

— Оставьте дверь на лестницу открытой и распахните дверь на улицу, — крикнул Бент, первый проникший в наполненный газом подвал. Петер догадался закрыть главный газовый кран по пути вниз с лестницы, кто-то зажег свет.

Еще не успев понять, что произошло, они перенесли безжизненное тело Лотты в гостиную и принялись приводить ее в чувство. Временами им казалось, что все их усилия тщетны, и они впадали в полнейшее отчаяние, но вдруг кто-нибудь вспоминал, что искусственное дыхание иногда дает результаты лишь через час, и тогда они вновь с утроенной энергией принимались за работу. Четверо мужчин работали по очереди, а Ютта бегала с грелками, которыми они обкладывали холодное тело Лотты. Время от времени они хватались за мертвый телефон в надежде, что связь восстановлена, но безуспешно. Они были предоставлены себе именно в тот момент, когда врачебная помощь решала все. Порой они думали, что их усилия напрасны, и тем не менее продолжали свою работу. По их лицам катился пот, они работали ритмично и спокойно, чтобы наполнить легкие Лотты свежим воздухом. Работая, они настороженно следили друг за другом; теперь доверять можно было только себе.

И чудо свершилось. Бледное до зелени лицо Лотты стало розоветь. Легкий выдох и стон подтвердили, что их тяжелый труд был не напрасен. Ободренные этими первыми признаками жизни, они начали работать с новой энергией, и через полчаса Лотту уже можно было отнести в ее комнату; они уложили ее в постель, обложив еще партией грелок. Их взгляды скрестились поверх ее постели. Четверо мужчин и одна женщина молчали. У них не было времени осмыслить несчастье, и они еще не успели хорошенько обдумать ситуацию. Вдруг они увидели большой белый конверт, который был прислонен к настольной лампе. Надпись гласила: «Ютте, Енсу, Петеру и Бенту». Георг протянул руку, но Петер взял письмо, не спеша открыл его, пробежал глазами и, бросив взгляд на спящую Лотту, сказал: